Я родилась в 1930 году в Борках. Это деревня возле Комарович Петриковского района. Сейчас Петриковского, а тогда – Копаткевичского. Огромные плотные леса родного Полесья и бездонные болота – это моя детская вотчина. Отец работал на железной дороге и часто приносил домой конфеты. И не было горя и слез, время текло медленно.

Мать, Анна Степановна, умерла так и не встав на ноги после продолжительной болезни. Младшая сестра, Мария, постоянно сидела рядом, а у меня всегда находились дела. В 1938 году мать умерла, и мы остались одни с отцом. Нас всех разделили по разным семьям. Кто-то ушел к деду Степану Логвиновичу, отцу матери, а кто-то остался с бабой Ксенией, матерью отца. Но тогда мой детский ум, не смог понять, что произошло. Казалось, мама ушла на время и скоро вернется.

А потом началась война. В 1941 году в Комаровичи, Борки, Заполье пришли чужие люди. Среди чужих были и наши, вернее те, кто ходил с нами по улицам, а потом стали врагами. Отец в начале войны оказался в лагере в Бобруйске, где и сгинул в первые месяцы. Ни могилы, ни его последних слов, ничего не осталось.

Все мои дядьки и тетки почти сразу ушли в партизаны. Помню, как тетка Анна Васильевна и ее муж Змитер Кузьмич забрали меня в лес. Они были в партизанах от начала и до конца войны. Помню, бесконечное зарево огней, бегство, выстрелы, чужую речь. И помню поезд… Я попала в небольшую немецкую деревню в семью фермера. Не помню название, но помню, как смотрела на семью немцев. Я понимала, будучи ребенком, что на меня смотрит враг. И мне необходимо было бороться. Плюнуть в кастрюлю с картошкой тайком, или шептать проклятия – это был моя детская битва. Я ждала ответа. Враг должен быть злым, но мои будни были спокойными и мне улыбались. Я просто увидела людей, которые, как и я были в плену, но своем.

Дочь фермера Мария, красивая, как актрисы на старых фотографиях, стала для меня лучшей подругой. Старый немец, пронюхав о любовной связи Марии с голландцем, приставил меня сторожем к дочери, чтобы та, ночами не убегала. Но голландец был хороший и носил конфеты. А однажды Мария показала мне комнату, где висели колбасы и мясо. Несколько колец колбасы мне удалось спрятать под фартук, я передала родным, которые оказались в соседней деревне.

Меня освобождали улыбающиеся американцы. Я помню их, вечно смеющихся и болтающих, старающихся поддержать. Мне сказали, что я могу забрать у немцев все, что захочу. Но мне не нужно было ничего. Я просто хотела домой. Старый фермер очень боялся, что я покажу американцам кладовку, наполненную продуктами, но я промолчала. Я хорошо помню немой подавленный взгляд старого немца и Марии. Мой мир переворачивался с ног на голову. А потом Мария сложила мне целый чемодан своих платьев. Эти платья я раздала сестрам и подружкам, когда вернулась домой.

На войне люди всегда остаются людьми, если они люди. Война – она одинаково трагична для всех. Все в ней жертвы».