Воспоминания детей войны Бужан Прасковьи Семеновны и Аскерко Марии Антоновны, жительниц деревни Конковичи Петриковского района Полесской области. Собраны и записаны педагогами Конковичской школы

«22 июня 1941 года…Началась война.
Уже в понедельник 23 июня началась мобилизация. Около военкомата в городе Петрикове играли гармошки, плакали и смеялись люди, отправлялись до станции Муляровка первые команды. Никто не хотел верить в то, что прекратилась мирная жизнь и началась война. Все думали, что быстро прогонят фашистов с нашей родной земли и снова будут мирно жить дальше.
В первые дни войны были мобилизованы на фронт 136 мужчин из деревни Конковичи. Плакали женщины и дети, провожая на фронт своих сыновей и мужей. Вернулись не все. Погибли 93 человека.
Немцы появились в августе 1941 года. Все еще спали. Было раннее утро. Деревню разбудил рев немецких военных машин. Ехали они как хозяева. Сразу начали выгонять жителей из их домов, а сами располагались в них. Всех свиней резали на мясо. У кого были коровы, заставляли носить немцам молоко. «Матка, яйки, млеко, шнапс! Шнель!» — кричали они.
Под оккупацией деревня находилась с августа 1941 года по июль 1944 года. Колхозное хозяйство было полностью уничто-жено. Разобраны были почти все новые и старые дома на гати и постройку дорог, на строительство блиндажей.
Особенно досталось молодым девушкам и женщинам
На какие только уловки им не приходилось идти, чтобы остаться не замеченными.»

«В марте 1944 года в деревне появилось очень много крытых немецких машин. Никто не знал, зачем они понаехали. А потом немецкие солдаты стали забегать в сараи и землянки, где ютились люди, и хватать мальчиков и девочек старше 7 лет. Мне уже было 10 лет. Моя мама, как только услышала крики, крикнула мне: «Манька, ложись под забор в траву! Скорей!» Я упала под забор в крапиву, а мама наверх повесила покрывало и облила его водой, будто бы это дети «намочили» после ночи. Я лежала тихонько в воде и крапиве. И тут вбегает немец и кричит: «Матка, клайн киндер, давай!». Мама начала кричать, что нету «киндер», убежал. «Партизан! Партизан!»,- кричал немец и ударил прикладом маму по голове. В сарае был мой племянник Алеша. Ему был 8 лет. Он схватил его за руку и потащил в машину. Следом бежала моя сестра Аня и громко плакала и кричала. Немец огрел и ее прикладом, но она бежала и бежала. Моя мама лежала на земле, тихонько стонала и просила: «Донька, не вылезай, лежи и молчи, а то и тебя заберут в Германию». По деревне слышался плач и крик. А потом снова загудели машины и уехали. Моя сестра Аня забралась в машину. Она хотела вырвать из рук немцев своего сына, о они ее жестоко избили и выкинули из машины. Я пролежала в воде и крапиве полдня, еле меня потом подняли на ноги. Пришлось долго отлеживаться. При появлении немцев, мама меня прятала в тряпье и я там тихонько лежала.
В конце марта всех жителей деревни Конковичи эвакуиро-вали в деревню Кошевичи Копаткевичского района. Разместили людей под открытым небом. Есть было нечего. Собирали мерзлую картошку, мешали с опилками и готовили кашу или баланду. Жили за колючей проволокой, день и ночь дежурили немцы. Выбраться оттуда не было никакой возможности. Если кто-нибудь подходил к проволоке, немцы стреляли без предупреждения.
Промучили там около полугода. Но фронт приближался. В июле месяце всех освободили и люди, радуясь свободе, побежали все домой. И тут случилось непоправимое. Места здесь были болотистые и очень многие, пережив под открытым небом полгода, утонули в болоте. Спасти было их невозможно. Трясина засасывала мгновенно. Погибали молодые женщины с
детками на руках. Потом кто-то остановил всех и направил по другой дороге».

«Когда вернулись домой, в деревню, все было разрушено. От немцев пряча, мы закопали кое-какие пожитки, швейные машинки, но их не нашли. Немцы все выкопали и забрали с собой. Даже подушки повытягивали из земли. Есть было нечего. Дети плакали. Но мы были рады тому, что на улице не слышалось немецкой речи, не звучали песни на немецком языке».